Графиня Воронцова – биография и картины

Биография Елизаветы Воронцовой

Муж – Михаил Семёнович Воронцов
Дочь – Софья Михайловна Воронцова

Воронцова Елизавета (08.09.1792 – 15.04.1880) – светлейшая княгиня, придворная дама, фрейлина, попечительница женских учебных заведений. Ей посвятил свои некоторые стихотворения поэт А.С. Пушкин.

Юные годы

Елизавета Ксаверьевна (девичья фамилия – Браницкая) родилась и выросла в богатом родительском имении Белая Церковь (ныне город в Киевской области). Бала младшей из пяти детей, имела двух братьев и двух сестер. Отец – граф польского происхождения Ксаверий Браницкий, мать Александра – племянница князя Г. Потемкина.

Мать со всей серьезностью подходила к воспитанию всех детей, организовала им отличное домашнее образование, долго опекала их. В 1807 году Елизавете пожаловали титул фрейлины. Девушка продолжала жить в отчем доме до 26 лет, строгая мать не торопилась с ее замужеством, тогда как отец хотел быстрее выдать ее за поляка. В 1819 году вместе с матерью отправилась в длительную европейскую поездку, которая оказалась для Елизаветы судьбоносной.

Семья

В Париже Елизавета встретила Михаила Воронцова – графа и генерала, который попросил ее руки. Там же они обвенчались, невеста принесла в новую семью внушительное приданое. Несколько месяцев молодые вели светскую жизнь в Париже. В 1820 году в Петербурге у них родилась дочь Катерина, прожившая всего несколько дней. Чтобы отвлечь жену от потери, граф повез ее в Европу. Они побывали в Австрии, Италии, Франции, Англии.

В Лондоне в 1821 году родилась их дочь Александра. Через год они вернулись в Россию и поселились на родине Елизаветы, где появился на свет сын Александр. Из-за назначения графа Новороссийским генерал-губернатором семья переехала в Одессу в 1823 году. В конце года родился еще один сын Семен.

После приобретения графом Алупки Воронцовы построили там настоящий дворец, ставший впоследствии достопримечательностью и памятником архитектуры. Теперь в нем находится музей. Елизавета самостоятельно руководила оформлением замка и прилегающего парка. В 1837 году там останавливался император Николай с семьей. Чета Воронцовых собирала вокруг себя все светское общество, покровительствовала творческим деятелям, коллекционировала предметы искусства.

Елизавета вела активную жизнь, многие годы возглавляла благотворительное общество, помогавшее нуждающимся и сиротам. Любила устраивать увеселительные мероприятия. Она была очаровательна, остроумна, моложава. Хорошо играла на органе и фортепиано, имела множество поклонников. В обществе ее часто называли Элизой. С помощью своих подруг В. Шуазель и О. Нарышкиной часто собирала балы, ставила спектакли. Но семейная жизнь не была гладкой, неверностью страдали оба супруга.

Пушкин и Раевский

Пушкин так же, как и многие мужчины, был очарован графиней. Об их отношениях сложились противоречивые мнения. Одни считают, что роман был невинным, другие высказывают предположение, что Елизавета родила от поэта дочь Софью. Известно, что Воронцовой были адресованы несколько стихов поэта («Талисман», «Сожженное письмо» и др.). Кроме того, Пушкиным было нарисовано довольно много ее портретов.

Александр Сергеевич посещал практически все мероприятия в доме Воронцовых, пользовался библиотекой графа. Вскоре отношения с Михаилом ухудшились, и Пушкин в сердцах написал довольно обидную эпиграмму на графа. В 1824 году поэт отправился в ссылку в Михайловское, откуда вел переписку с Элизой, которая значится в его Донжуанском списке.

В доме Воронцовых на правах родственника жил Александр Раевский, также влюбленный в графиню. Он, как и Пушкин, подозревается в отцовстве Софьи. Сам он считал ее своей дочерью. Их отношения с Елизаветой были сложными, она часто старалась отдалиться, чем провоцировала скандалы. Оскорбленный муж избавился и от этого поклонника графини, выслав его в Полтаву.

Последние годы

После кончины мужа жизнь графини стала боле удаленной от светского общества, много времени она посвящала делам домашним, особенно их семейному архиву. По свидетельству современников, тогда она и подвергла уничтожению часть документов, в том числе переписку с Пушкиным. Продолжала благотворительную деятельность, построила сиротский дом, открыла церковь.

Умерла Елизавета Ксаверьевна в преклонном возрасте. Была похоронена рядом с супругом в Спасо-Преображенском соборе Одессы. Но покой четы был нарушен в 1936 году. Перед сносом собора их останки были извлечены, а гробы разграблены. В результате скелеты графа и графини оказались выброшенными на окраине Одессы близ кладбища. Их захоронили местные жители. В 2005 году останки были перезахоронены в возрожденном соборе.

Как великий Пушкин оказался третьим лишним: Любовный дуэт Елизаветы Воронцовой и Раевского

Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.

Елизавета Воронцова

То, что тогда происходило в Одессе, можно было назвать любовным треугольником или же любовным четырехугольником, но несомненно то, что главным элементом этой романтической геометрии оказалась Елизавета Воронцова, урожденная Браницкая.

Она родилась в семье поляка, графа Ксаверия Браницкого, и Александры, урожденной Энгельгардт, приходившейся племянницей Григорию Потемкину. Елизавета, младшая из трех дочерей, все детство, юность и даже существенную часть взрослых по тогдашним меркам лет провела почти безвыездно в имении родителей Белая Церковь в Киевском воеводстве. Детям было дано прекрасное образование, воспитанием мать занималась сама. Елизавета и ее сестра даже были определены во фрейлины императрицы – но из родительского дома младшая из девочек Браницких не уехала. Елизавета Ксаверьевна настолько привыкла к затворничеству, что позже, когда ее увлекательная светская жизнь на время сменялась уединением, довольно скучным, переносила однообразную череду дней совершенно спокойно, чем удивляла знакомых, хандривших в деревне. Вообще, сдержанность, вежливость, умение себя держать и прекрасные манеры выгодно отличали Елизавету, что позже сделает ее одной из самых привлекательных дам своего времени.

Обе старшие сестры уже были замужем, когда в возрасте 26 лет Елизавета отправилась за границу вместе с матерью. Прибыв в Париж в январе 1819 года, она почти сразу же встретила там 36-летнего Михаила Семеновича Воронцова, участника Отечественной войны 1812 года, который был богат, уверенно продвигался по государственной службе и казался завидным женихом. Да и Елизавета не особенно рисковала засидеться в девицах – ее приданое оценивалось во много миллионов, родители отписывали дочери в случае замужества всю полагающуюся ей часть семейного состояния, как и другим сестрам. Воронцов произвел на Александру Браницкую весьма хорошее впечатление, он заручился согласием своего отца, и уже в апреле состоялась свадьба.

Немного попутешествовав по Европе, молодые приехали сначала в Белую Церковь, а затем в Петербург. Первая беременность Елизаветы разрешилась, казалось, удачно, но новорожденная девочка вскоре скончалась; Воронцовы тяжело переживали потерю, счастливыми родителями им удалось стать через год, когда на свет появилась дочь Александра. Всего за время супружества Елизавета Ксаверьевна родила троих сыновей и трех дочерей, причем одна из них, Софья, возможно, была рождена не от Воронцова – сам он, во всяком случае, этого ребенка за своего не признавал. Кто же был тот, кому эта молодая богатая и всеми уважаемая дама отдала свое сердце?

Александр Пушкин

В 1823 году Воронцов был назначен генерал-губернатором Новороссии и Бессарабии, он поселился в Одессе, куда приехала и его супруга. В том же году, в июне, в городе появился поэт Александр Пушкин, отправленный в ссылку на юг и зачисленный на службу в канцелярию генерала-губернатора и уже пользующийся славой как модного знаменитого поэта, так и удачливого дамского угодника. Очень быстро он приобрел благосклонность многих одесских дам, вовсю ухаживал за Амалией Ризнич, пока в один прекрасный день не увидел Елизавету Воронцову.

Если множество событий и подробностей, имеющих отношение к одесскому скандалу, до сих пор являются предметом яростного спора пушкинистов и литературоведов, то одно несомненно – Воронцова захватила внимание Пушкина, стала для него объектом страсти и музой, ей он посвятил больше всего рисунков-портретов на полях своих рукописей, в ее адрес были написаны стихи в период ссылки позже, в том числе и после свадьбы с Натальей Гончаровой.

Елизавета с легкостью умела очаровывать новых знакомых. Небольшого роста, с немного неправильными чертами лица она, тем не менее, была очень привлекательна, грациозна, женственна, приветлива. Поэт никак не мог оставить без внимания супругу генерала-губернатора, и вскоре после знакомства его сердце и вдохновение уже были у ее ног. Относительно того, насколько отвечала Елизавета на его чувства, есть разные точки зрения. Возможно, между Пушкиным и Воронцовой действительно возник роман, который привел к появлению на свет в апреле 1825 года дочери Софьи. Именно с ней связывают стихотворение «Младенцу», которое Пушкин, по-видимому, адресовал своему незаконному ребенку. Есть версия, что другое произведение, «Сожженное письмо», было написано под влиянием настоящего, полученного от Воронцовой письма, где она сообщала Пушкину о беременности.

Отношения между мужем Елизаветы и Пушкиным, вначале довольно дружеские, стали портиться, именно Воронцов стал адресатом нескольких эпиграмм поэта, а кроме нее еще нескольких. Под влиянием, по-видимому, ревности, Воронцов добился высылки из Одессы Пушкина, и тот отправился в село Михайловское. На прощание Воронцова подарила поэту перстень. Из всей переписки с Елизаветой сохранилось лишь одно письмо Пушкина к Воронцовой – марта 1834 года, и одно более раннее, написанное ею и датированное декабрем 1833.

Александр Раевский

Но как бы ни был поэт влюблен в свою «Элизу», вероятнее всего, не он стал героем ее романа – а впрочем, и это только версии. Известно то, что кроме Пушкина в Одессе был еще один поклонник Воронцовой, отчаянно искавший ее расположения. Это был Александр Раевский, брат Марии Волконской, которая в 1826 году отправится за мужем в сибирскую ссылку. Александр, незаурядный, умный, мыслящий молодой человек, никак не воплощал в жизнь свои таланты, олицетворяя собой тот самый тип «лишнего» человека, что попадал в фокус русской литературы XIX века.

С Елизаветой Ксаверьевной Раевский был знаком еще до ее замужества. Он был своим человеком в доме Александры Браницкой, которая приходилась ему дальней родственницей. Мать Елизаветы очень любила Раевского и с удовольствием принимала его у себя в крымском имении, там же Александр виделся с Воронцовой, часто навещавшей мать. В 1824 году Раевский оставил военную службу и перебрался в Одессу, где часто имел возможность видеть Елизавету – на балах, в театре, во время приемов, которые она устраивала в своем доме. Чтобы не навлекать на себя подозрений со стороны супруга, Раевский использовал Пушкина, с которым познакомился еще на Кавказе и поддерживал приятельские отношения.

По некоторым свидетельствам, прежде всего от Ф.Ф. Вигеля, Раевский вовсю подначивал поэта усилить ухаживания за графиней Воронцовой, таким образом отводя от себя внимание мужа и получая возможность больше видеться с Елизаветой, не навлекая на себя подозрений.
Во всяком случае, его страстная влюбленность подтверждена письмами – прежде всего отца Раевского, который неоднократно упоминал о тех глупостях, что творит ради Воронцовой сын: «Может быть, его посадят в сумасшедший дом при первом его сумасшедшем поступке, которого я ожидаю», – позже писал дочери Раевский-отец, генерал.

В 1826 году по подозрению в причастности к декабрьскому восстанию Александр был арестован, но вскоре вышел на свободу и вернулся в Одессу. Доподлинно известно, что этот претендент на благосклонность Воронцовой стал в итоге вызывать у ее мужа не менее сильную неприязнь, чем Пушкин. К тому же, возможно, именно эта связь была реальной – ведь отношения поэта и Элизы по крайней мере один из его друзей называл чисто платоническими.
В 1828 году разгорелся скандал, который взбудоражил всю Одессу. Считается, что Раевский остановил карету Воронцовой с хлыстом в руке и принялся выкрикивать дерзости, упоминая к тому же об их общей дочери. Сцена эта, возможно, была просто сплетней, однако именно тогда Воронцов подал полицмейстеру прошение применить к Раевскому санкции из-за преследования его жены – случай для того времени беспрецедентный, ведь такое обвинение компрометировало всех участников дела. Спустя некоторое время Раевский был выслан из Одессы в Полтаву – по другому основанию, из-за участия в антиправительственных разговорах. С Воронцовой он больше не встречался.

Елизавета Воронцова вошла в знаменитый Донжуанский список Пушкина. С Раевским он остался, как свидетельствуют письма, в хороших отношениях после одесского периода, что говорит, возможно, о том, что поэт не чувствовал себя побежденным соперником, ибо таковым не являлся.
Сам Раевский спустя некоторое время женился, в браке родилась дочь, которую он, вскоре овдовев, воспитывал один.
А сам обманутый или же слишком мнительный муж, в свою очередь, был замечен в связи с одной из подруг жены, Ольгой Нарышкиной, у которой родилась дочь – тоже Софья – удивительным образом похожая на новороссийского генерала-губернатора.

У пушкинских эпиграмм, кроме Воронцова, было множество адресатов, в том числе и знаменитый Курилка-журналист.

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

Графиня Воронцова-Дашкова Мария Илларионовна

Имя

Графиня Мусина-Пушкина Мария Илларионовна

Девичья фамилия

Дата рождения

6 сентября 1871 г.

Место рождения

Мерано (Merano, Bolzano), Италия

Вероисповедание

Отец

Граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков (1837 – 1916), русский государственный и военный деятель, министр императорского двора и уделов (1881 – 1897), председатель Красного Креста (1904 – 1905), наместник на Кавказе (1905 – 1916).

Один из крупнейших землевладельцев России, владелец большого числа промышленных предприятий, а также Шуваловского парка в Парголово и Воронцовского дворца в Алупке.

Мать

Графиня Елизавета Андреевна Воронцова-Дашкова, урожд. графиня Шувалова (Парголово, 25.07[6.08].1845 – Висбаден, 28.07.1924), фрейлина, статс-дама, кавалерственная дама ордена Святой Екатерины – см. 0012-VDEA.

Братья / сестры

В семье было четыре сына и четыре дочери:

• Граф Иван Илларионович (Санкт-Петербург, 28.04.1868 – 08.12.1897), флигель-адъютант, полковник лейб-гвардии Гусарского полка, адъютант великого князя Михаила Александровича. Женат с 1890 г. на Варваре Давыдовне Орловой (1870-1915), двое сыновей и дочь;
• Графиня Александра Илларионовна (Гомель, 25.08[6.09] или 28.04.1869 – Ванв, Париж, 10 или 11.07.1959), с 1890 г. замужем за генерал-майором, Одесским и Московским градоначальником, генерал-майором графом Павлом Павловичем Шуваловым (1859 – Москва, 28.06.1905, убит эсерами). Четверо сыновей и четверо дочерей;
• Графиня София Илларионовна (Ново-Темниково, 28.08.1870 – Афины, 16.04.1953), с 1893 г. замужем за действительным статским советником, гофмейстером Элимом Павловичем Демидовым, князем Сан-Донато (Хитцинг, Вена, 6.08.1868 – Афины, 29.03.1943), один сын;
• Графиня Мария Илларионовна (Мерано, Италия, 6.09.1871 – Париж, 13.09.1927), фрейлина;
• Графиня Ирина Илларионовна (Санкт-Петербург, 2.12.1872 – Рим, 3.01.1959), с 1892 г. замужем за флигель-адъютантом, полковником графом Дмитрием Сергеевичем Шереметевым (Царское Село, 28.05.1869 – Рим, 25.11.1943), три сына и пять дочерей;
• Граф Роман Илларионович (1874-1893), гардемарин;
• Граф Илларион Илларионович (Царское Село, 12[24].05.1877 – Париж, 20 или 29.04.1932), командир Кабардинского конного полка, адъютант Великого князя Михаила Александровича, георгиевский кавалер. Первым браком женат на Ирине Васильевне Нарышкиной (1880-1917), четверо сыновей и дочь, развод (1913). Вторая жена – Людмила Николаевна Ушакова, урожд. Зейдлер (ум. 1943);
• Граф Александр Илларионович (Санкт-Петербург, 10[22].04.1881 – Берлин, 4.10.1938), флигель-адъютант, полковник л.-гв. Гусарского полка, полковник Кавалергардского полка; с 1916 г. женат на Анне Ильиничне Мамацашвили (Мамадзе), урожд. княжне Чавчавадзе (Тифлис, 4.11.1891 – Берлин, 18.04.1941), два сына.

Учебное заведение

Дата выпуска

Муж

Граф Владимир Владимирович Мусин-Пушкин (Москва, 8.02.1870 – Панчево, Югославия, 12.10.1923), русский общественный деятель и политик, член IV Государственной думы от Московской губернии, егермейстер (1907), действительный статский советник (1913), предводитель дворянства Богородского (1896 – 1908 ) и Рузского (1908 – 1914) уездов, товарищ Главноуправляющего землеустройством и земледелием (1915).

Дата вступления в брак

Дети

В семье было три сына и две дочери:

• Граф Роман Владимирович (Санкт-Петербург, 9.11.1895 – Сидней, Австралия, 27.11.1970), в Первую мировую войну — вольноопределяющийся Кавалергардского полка, участник похода в Восточную Пруссию, кавалер Георгиевского креста, поручик. В Гражданскую войну служил в Кавалергардском дивизионе, штабс-ротмистр (1920). В эмиграции в Югославии, Франции, затем в Австралии. Женат на графине Ирине Дмитриевне Толстой (Киев, 9.10.1897 – Ницца, 28.09.1940), два сына;
• Графиня Варвара Владимировна (1897 – Брюссель, 1976), с 1924 или 1925 г. замужем за Николаем Михайловичем Котляревским (Николаев, 20.10[1.11].1890 – Брюссель, по др. данным Германия, 5.06.1966), два сына и одна дочь;
• Граф Владимир Владимирович (Санкт-Петербург, 22.01.1898 – Париж, 1.11.1973), в Первую мировую войну — вольноопределяющийся Кавалергардского полка, участник Гражданской войны в рядах Добровольческой армии, служил в Сводно-гвардейском эскадроне, поручик. Ранен под Благодатным (1919) и в боях за Перекоп (3 апреля 1920). В эмиграции во Франции. Женат на графине Вере Петровне Стенбок (8.06.1901 – 1995), два сына;
• Граф Илларион Владимирович (с. Покровское, Московская губ., 12.08.1902 – Перекоп, 15.01.1920), портупей-юнкер Константиновского военного училища, участник Гражданской войны, погиб в бою на Перекопском перешейке;
• Графиня Елизавета Владимировна (19.09.1904 – Париж, 1979), с 1926 г. замужем за светлейшим князем Владимиром Дмитриевичем Голицыным (1902 – 1990), один сын и одна дочь.

Дата назначения фрейлиной

1 апреля 1890 г.

Награды

Дата смерти

13 сентября 1927 г.

Место смерти

Место захоронения

Похоронена на кладбище Батиньоль в Париже, позже её прах был перезахоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Обстоятельства смерти

Комментарии

Во время первой мировой войны была сестрой милосердия. В эмиграции жила в Париже, где состояла членом Сестричества при Свято-Александро-Невском соборе.

Ссылки

Буду благодарен за любые дополнения, комментарии, замечания.

История любви графини Воронцовой (прообраз Татьяны Лариной)

Истории, подобные описанной Александром Сергеевичем в “Онегине”, случаются везде, во все времена и похожи друг на друга: в провинции живет юная романтическая девушка, мечтающая о любви, но влюбиться в ее окружении не в кого. И появляется Он, кавалер из столицы, привлекательный уже одним тем, что непохож на скучных провинциалов. Она, конечно, влюбляется со всем пылом и страстью, а он отвергает ее чувства… Через некоторое время история повторяется уже наоборот: Она замужем, а Он пылает чувствами.

Она отнюдь не бедная провинциалка, а дочь великого коронного гетмана графа Ксаверия Браницкого и Александры Васильевны Энгельгард — любимой племянницы всесильного Потемкина, живет в роскошном поместье Белая Церковь в Киевской губернии, читает романы и ждет Его. И Он появляется – Александр Раевский — сын знаменитого героя войны 1812 года и сам участник войны. Дальний родственник матери нашей героини, он приехал отдохнуть после ранения. Высокий, худой, в очках, с умным насмешливым взглядом небольших тёмных глаз, овеянный военной славой, Александр Раевский держался загадочно, говорил парадоксами, и Элиза влюбилась без памяти. Наш герой смотрел на барышню свысока, на чувства не отвечал и уехал, простившись весьма холодно. Она вслед ему написала письмо-признание, Он в ответе резко отчитал влюбленную девушку.

Ей уже 27 – старая дева, мать устала предлагать женихов. Элиза говорит, что никто ей не нравится. Мать настаивает, и тогда дочь соглашается на любого жениха, ей, мол, теперь все равно…

Граф, впоследствии князь, Воронцов, как и муж Татьяны Лариной, достоин был если не любви Элизы, то уж уважения – точно. О его воинских доблестях и заслугах во время службы в Крыму и на Кавказе написаны книги, но вот немножко о его человеческих качества: в своих войсках он запретил телесные наказания солдат, организовал для них школы и сам составлял программы. Когда русские войска вошли в Париж, Воронцов стал командиром русского оккупационного корпуса. Окончив войну, офицеры, понятно, расслабились – рестораны, барышни, карты… наделали долгов. Побежденные на оплату долгов не очень надеялись, возможно, и не требовали, но Воронцов решил, что его офицеры должны уйти из Парижа достойно – он оплатил все их долги из собственного кармана, продав для этого одно из лучших своих имений.

Воронцов с женой приехали в Петербург. Графиня появилась при дворе — полная впечатлений о первом заграничном путешествии, с ворохом модных парижских нарядов — и имела ослепительный успех. Сам император Николай 1 увлекся ею, но Элиза, по воспоминаниям современников, “из гордости или из расчета посмела выскользнуть из рук царя”, что обычно не удавалось придворным барышням, “и это необычное поведение доставило ей известность” в светских кругах.

Раевский, увидев Елизавету Ксаверьевну блестящей светской дамой, женой известного генерала, принятой в лучших гостиных, влюбился. Незнакомый доселе с сильными чувствами, он потерял голову, и любовь эта, затянувшаяся на несколько лет, исковеркала его жизнь, как считали современники. Отец его писал: “Несчастная страсть моего сына к графине Воронцовой вовлекла его в поступки неблагоразумные, и он непростительно виноват перед графинею”.

Насколько далеко зашли отношения Элизы и Раевского, неизвестно, но они много времени проводили вместе. Может быть, она ответила ему, как Татьяна Ларина Онегину, мол, я другому отдана, а может, закрутила легкий роман, кто знает? Но что-то между ними было…

И вот в Одессу, тоже на службу к Воронцову, приезжает Александр Пушкин, давний знакомый Раевского. Оба рады встрече, Пушкин высоко ценит друга, посвящает ему стихи и прочит необыкновенную будущность. Пушкин как раз начинает работу над новым романом в стихах, Раевский рассказывает ему об Элизе, ее история волнует поэта, и вот друзья уже называют ее между собой Татьяной, Пушкин знакомится с ней ближе, и между поэтом и графиней вспыхивает любовь.

Желчный, завистливый Раевский сходит с ума от ревности, но он не вызывает соперника на дуэль – там еще неизвестно, кто кого убьет, нет, он находит более действенный способ устранить соперника и начинает нашептывать Воронцову о неприличном поведении поэта, позорящем его имя.

Воронцов поначалу относится к Пушкину очень хорошо, позволяет работать в своей библиотеке, а к сонму обожателей вокруг жены он привык, да и сам был не без греха, но Раевский не перестает настраивать его против поэта. Тогда-то Воронцов и отсылает Пушкина в длительную командировку – “на саранчу”. Поэт не остается в долгу и пишет известную эпиграмму:

Полу-милорд, полу-купец,
полу-мудрец, полу-невежда,
полу-подлец, но есть надежда,
что будет полным, наконец.

Воронцов такого никак не заслуживал, графиня была неприятно поражена как злостью, так и несправедливостью. Однако Пушкина вскоре простила, и Раевский встревожился не на шутку. И он написал Воронцову прямой донос на поэта. Не буду вдаваться в подробности, но Пушкина выслали в Михайловское, а Раевский продолжал осаждать Элизу.

А она то ли поняла, что представлял собой “идеал” ее молодости, то ли просто охладела, но встречи прекратила. Раевский, бывший о себе весьма высокого мнения, смириться с этим не мог, он повсюду преследовал графиню, однажды с хлыстом в руках остановил на улице ее экипаж и заставлял выйти из кареты, а потом крикнул: “Заботьтесь хорошенько о наших детях” или – по другой версии – “о нашей дочери”.

Скандал получился невероятный. Воронцов вышел из себя и под влиянием гнева написал письмо в Петербург, после которого было получено высочайшее повеление о немедленной высылке Раевского в Полтаву, к отцу, “за разговоры против правительства и военных действий”.

Биография Александры Кирилловны Воронцовой-Дашковой

Февраль 1841 года. Масленица. Что за прелесть балы на Масляной в Петербурге! Граф Иван Илларионович Воронцов-Дашков дает бал замечательный особо: словно диамант сверкает посреди него красавица-жена, первая «светская львица» столицы. Вот и воспоминания того, кто посетил этот бал: «Сегодня – масленичное воскресенье – folle journee (сумасшедший день – фр.) празднуется в первый раз у гр. Воронцова. 200 человек званы в час; позавтракав, они тотчас примутся плясать и потом будут обедать, а вечером в 8 часов в подкрепление к ним званы еще 400 человек, которых ожидают, впрочем, только танцы, карты и десерт, ужина не будет, как и в других домах прежде в этот день его не бывало».

А потом еще дополнение: «На вчерашнем вечернем балу Воронцова был большой сюрприз и для публики, и для самих хозяев, – именно появление Императрицы, которая во всю нынешнюю зиму не была ни на одном частном бале. Она приехала в 9 часов, и, уезжая в 11, я оставил ее еще там. Впрочем, она была только зрительницею, а не участницею танцев. Государь приехал вместе с нею. Оба Великие Князья были и вечером, и утром».

Неожиданно августейшие особы увидели в вихре танца Лермонтова. Бал стал для него роковым. Августейшие особы были решительно недовольны, кто-то из них делал неоднократные попытки подойти к нему, но тот явно ускользал в вихре музыки и танца с хозяйкой дома. Граф Соллогуб, увидев это, поймал Лермонтова и на ухо шепнул, чтобы он незаметно покинул бал, опасаясь, что того арестуют. Хозяин проходил мимо, бросил:

«Не арестуют у меня!» И все же Александра Кирилловна была вынуждена вывести его через внутренние покои, а поэт дурачился и никак не отпускал красавицу. А ведь «считалось в высшей степени дерзким и неприличным, что офицер опальный, отбывающий наказание, смел явиться на бал, на котором были члены императорской фамилии. К тому же, кажется, только накануне приехавший поэт не успел явиться «по начальству» всем, кому следовало. ».

К Александре Кирилловне поэт питал слабость. Еще в 1840 году он напечатал в «Отечественных записках» свое стихотворение о ней – «К портрету»:

Как мальчик кудрявый, резва,
Нарядна, как бабочка летом;
Значенья пустого слова
В устах ее полны приветом.
Ей нравиться долго нельзя:
Как цепь, ей несносна привычка,
Она ускользнет, как змея,
Порхнет и умчится, как птичка.
Таит молодое чело
По воле – и радость и горе.
В глазах – как на небе светло,
В душе ее темно, как в море!
То истинной дышит в ней все,
То все в ней притворно и ложно!
Понять невозможно ее,
Зато не любить невозможно.

Портрет красавицы был действительно роскошный. О нем говорил и дальний родственник поэта М.Н. Лонгинов:

«У меня висит в рамке один из редких уже теперь экземпляров этой литографии, полученный из рук оригинала, любезнейшей из светских женщин того времени».

Александра Кирилловна, урожденная Нарышкина, действительно имела легкий характер и добрый нрав, при этом сохраняя в себе вечную тайну. Чарующей и загадочной была ее внешность: среднего роста, брюнетка с выразительными темными глазами миндалевидной формы немного монгольско-раскосыми, как и слегка восточным был тип ее лица. И при этом осиная талия и грациозность движений.

История жизни Александры Кирилловны Воронцовой-Дашковой

«Повелительница мод» была, однако, по-мальчишески озорной. Современники вспоминали, что никогда ни в какой женщине нельзя было встретить такого соединения самого тонкого вкуса, изящества, грации с такой неподдельной веселостью, живостью, почти мальчишеской проказливостью. Все в ней кипело и сверкало, глаза блестели, а сама она была порыв и неожиданность. Про нее все время рассказывали какие-то истории: то она оторвала бриллиант от своего ожерелья, чтобы помочь нуждающейся женщине, то отослала обратно дочери императора пьесу, которую та изволила прислать без сопровождающего приглашения, потом уже в Париже она не жалела острот по поводу Луи Наполеона, их все передавали из уст в уста, и раздраженный будущий император на балу в своем дворце холодно и с намеком поинтересовался у нее, сколь долго она намерена оставаться в Париже. И тут же получил вызывающий ответ:

«А сами вы, г. Президент, долго собираетесь оставаться здесь?»

В мемуарах главного сплетника эпохи определялся тип «светской львицы» именно в связи с ней: «В петербургском обществе, в подражание обществу парижскому, впервые тогда появились львицы, или так называемые дамы высшего круга, отличавшиеся в свете или своей роскошью, или положением, или своим умом, или красотой, или, наконец, всем этим совокупно, а главное, множеством своих поклонников. Из всех этих дам Воронцова-Дашкова более всех заслуживала наименование львицы, если понимать это в том широком смысле, какое придавало ему тогда французское общество. Она не имела соперниц. В танцах на балах, которые она любила, она была особенно очаровательна. Ее красота была не классической, потому что черты ее лица, строго говоря, не были правильны, но у нее было нечто такое, не поддающееся описанию, что большинству нравится более классической красоты.

Что подкупало в ней, в особенности всех ее знавших: это ее простота и непринужденность. Если добавить к характеристике графини, что она обладала редким остроумием и находчивостью, то понятно будет, что она по праву занимала первое место между молодыми женщинами петербургского общества, и этого права у нее никто не оспаривал. Я был ей представлен на большом бале у австрийского посла приятелем моим, одним из самых усердных ее поклонников, Столыпиным (почему-то прозванным в обществе Монго) – молодым человеком редкой красоты».

Она обладала чутким сердцем, скрытым за оболочкой «светской бабочки». В день дуэли Пушкина, который часто бывал в их доме и любил приходить к ним на балы, она, катаясь, встретила сначала Пушкина, ехавшего на острова с Данзасом, потом – направлявшихся туда же Дантеса с д’Аршиаком. Сердце почуяло страшное, будто кто подсказал – это неспроста, быть несчастью. Александра Кирилловна бросилась домой. Что делать? Куда послать? Кого предупредить, чтобы не случился поединок? «Приехав домой, она в отчаяние говорила, что с Пушкиным непременно произошло несчастье». Сердце-вещун. Она бросилась просить мужа что-то сделать. Он резко ответил ей, что она слишком молода, чтобы понимать в вопросах мужской чести.

Судьба будто все время сводила с ней поэтов – сначала Пушкин, потом Лермонтов. Для Пушкина она была совсем девочкой, когда Лермонтов написал стихи к ее портрету – ей исполнилось 22. Другой писатель, В. Соллогуб, в момент ее светского успеха, написал: «Много случалось встречать мне на моем веку женщин гораздо более красивых, может быть, даже более умных, хотя графиня Воронцова-Дашкова отличалась необыкновенным остроумием, но никогда не встречал я ни в одной из них такого соединения самого тонкого вкуса, изящества, грации с такой неподдельной веселостью, живостью, почти мальчишеской проказливостью. Живым ключом била в ней жизнь и оживляла все ее окружающее. Многие женщины пытались ей подражать, но ни одна из них не могла казаться тем, чем та была в действительности».

Влюблен в нее был А. Столыпин, родственник и верный друг Лермонтова, прозванный им Монго. Он был образцом благородства и светского рыцарского духа, к тому же необыкновенный красавец, чья привлекательность вошла в поговорку. Все дамы высшего света были от него без ума и называли «прекрасный Столыпин» и «любимчик женщин». «Красота его, мужественная и, вместе с тем, отличавшаяся какою-то нежностию, была бы названа у французов «proverbiale» (баснословной, вошедшей в поговорку – фр.).

Он был одинаково хорош и в лихом гусарском ментике, и под барашковым кивером нижегородского драгуна, и, наконец, в одеянии современного льва, которым был вполне, но в самом лучшем значении этого слова. Изумительная по красоте внешняя оболочка была достойна его души и сердца. Назвать «Монгу-Столыпина» значит для нас, людей того времени, то же, что выразить понятие о воплощенной чести, образце благородства, безграничной доброте, великодушии и беззаветной готовности на услугу словом и делом. Его не избаловали блистательнейшие из светских успехов, и он умер уже не молодым, но тем же добрым, всеми любимым «Монго», и никто из львов не возненавидел его, несмотря на опасность его соперничества. Вымолвить о нем худое слово не могло бы никому прийти в голову и принято было бы за нечто чудовищное».

Однако он не был гостиным красавчиком:

«Отменная храбрость этого человека была вне всякого подозрения. И так было велико уважение к этой храбрости и безукоризненному благородству Столыпина, что, когда он однажды отказался от дуэли, на которую был вызван, никто в офицерском кругу не посмел сказать укорительного слова, и этот отказ, без всяких пояснительных замечаний, был принят и уважен, что, конечно, не могло бы иметь места по отношению к другому лицу: такова была репутация этого человека. Он несколько раз вступал в военную службу и вновь выходил в отставку (1842 год) и поступил вновь на службу в Крымскую кампанию. Храбро дрался под Севастополем, а по окончании войны вышел в отставку и скончался затем в 1856 году во Флоренции».

Алексей Столыпин всегда защищал Лермонтова, был его ангелом-хранителем, два раза сопровождал его на Кавказ, охранял от наветов и злых недоброжелателей, перевел на французский «Героя нашего времени», участвовал как секундант в двух дуэлях поэта, в том числе и трагической, закрыл глаза умершего друга, в общем, был верен и предан ему до конца. Полагаю, что был он верным и в своем преклонении перед красотой.
Александра и Алексей – светская львица и светский лев. Их отношения были предрешены, но, видимо, Сашеньке льстило обожание Монго и покорность, оттого даже наблюдатель романов князь Вяземский писал с сожалением, что их взаимоотношения со временем превратились «в долгую поработительную и тревожную связь». Впрочем, из нее ничего не вышло.

Воронцова-Дашкова после смерти мужа к всеобщему изумлению через год стала женой француза-доктора барона де Пуайи. Это была настоящая, всепоглощающая любовь, которая приходит к женщине в сорок лет. Столь необычно это было для аристократки из высшего света, богатой и гордой, что это породило множество разных слухов и домыслов в обществе. Тем более, что она умерла через полгода после этой свадьбы. Дошли какие-то неясные слухи, что, мол, умерла она в нищете, что муж ее обобрал, а она скончалась в больнице для бедных. Эти передававшиеся из уст в уста рассказы были столь яркими, что другой поэт, Николай Некрасов, написал стихотворение, яркую и печальную картину жизни «светской львицы», – «Княгиня»:

Властвует княгиня, цепи налагает.
Но цепей не носит, прихоти послушна,
Ни за что полюбит, бросит равнодушно:
Ей чужое счастье ничего не стоит, –
Если и погибнет, торжество удвоит!
Сердце ли в ней билось чересчур спокойно,
Иль кругом все было страсти недостойно,
Только ни однажды в молодые лета
Грудь ее любовью не была согрета.
. И одна осталась
Память: что с отличным вкусом одевалась.
Да в строфах небрежных русского поэта,
Вдохновенных ею чудных два куплета.

Александр Дюма, напротив, рассказывал о том, что де Пуайи горячо любил свою супругу и был предан ей до конца ее жизни. Известно, что де Пуайи, прочитав французский перевод поэмы Некрасова и прибыв в Петербург по своим делам, желал вызвать поэта на дуэль. Только благодаря вмешательству друзей Некрасова дуэль не состоялась.

Мы не знаем точно как, но знаем, что в Париже окончила свои дни «светская львица» с добрым сердцем и загадочной судьбой, которая словно яркая вспышка света осветила собой нескольких русских поэтов.

«Широкорожая Лизка». Чем Воронцова покорила императора Петра III

В фондах Государственного Исторического музея находится портрет знатной дамы, выполненный Алексеем Антроповым, знаменитым в середине XVIII века художником. С холста скромно смотрит корпулентная девушка далекая от идеалов красоты. На лице фрейлины застыла легкая улыбка, роскошное платье ее украшено высокой наградой. Это Елизавета Воронцова. В 1762-м году она была пожалована орденом Св. Екатерины I степени и стала кавалерственной дамой Большего креста. Для высшего света это было событие из ряда вон выходящее: до этого орден Св. Екатерины жаловался только принцессам королевской крови.

Правда, почему фрейлина удостоилась такой чести, ни для кого не было секретом: Елизавета была подругой сердца Петра III, который пришел к власти после смерти императрицы Елизаветы Петровны. Взойдя на престол, он сделал Воронцову своей «официальной фавориткой» и старался проводить с ней все свое время. Великосветские дамы шептались, не веря своим глазам: император выбрал себе самую невзрачную из всех фрейлин, над чьей внешностью не иронизировал только ленивый.

Неудачный брак

Не мудрено, что самый уничижительный отзыв о Елизавете оставила супруга Петра – будущая Екатерина II. В бытность великой княгини она писала, что Воронцова была «очень некрасивым, крайне нечистоплотным ребёнком с оливковым цветом кожи, а после перенесённой оспы, стала ещё некрасивее, потому что черты её совершенно обезобразились и всё лицо покрылось не оспинами, а рубцами».

Брак Екатерины Алексеевны с Петром Ульрихом не был счастливым. Они познакомились, когда ей было 10 лет. В 16 лет она вышла замуж. Будущий претендент на российский престол был лишь на год старше ее. Семейные отношения, откровенно говоря, не сложились с самого начала. У Петра была своя жизнь, у Екатерины – своя.

Их венчание состоялась в 1745 году, а в 1754 году она родила сына, будущего императора Павла I. О том, что это был не ребенок Петра, говорит письмо, в котором он писал ей: «Прошу вас этой ночью отнюдь не утруждать себя, чтобы спать со мною, поелику поздно уже обманывать меня».

Историки предполагают, что возможным отцом был граф Салтыков, с которым в те годы была дружна Екатерина. Через два года, в 1756-м в ее жизни появился польский посланник при российском дворе Станислав Август Понятовский.

«Бог знает, почему моя жена опять забеременела! Я совсем не уверен, от меня ли этот ребенок и должен ли я его принимать на свой счет», – сохранилась в истории фраза Петра III.

Стоит отметить, что любовные связи Екатерины Алексеевны не были для него секретом. У него у самого была подруга, чьим вниманием он дорожил превыше всего. Ею была вторая дочь уважаемого графа Романа Воронцова, одного из первых деятелей русского масонства. Всего у него было пять детей. Старшая дочь Мария удачно вышла замуж за графа Петра Бутурлина, младшая – Екатерина – вошла в историю как княгиня Дашкова, одна из заметных личностей российского Просвещения, стоявшая у истоков Академии Российской наук. Сын Александр запомнился как государственный деятель екатерининского и александровского царствований, а Семен – как российский посланник в Великобритании. Средняя же дочь Елизавета сыскала неожиданное внимание при дворе. Это было тем удивительнее, что в отличии от своих братьев и сестер она отличалась особой непривлекательностью. О ней отзывались как о «толстой и нескладной», «с обрюзглым лицом», называли «широкорожей». Петр же называл свою подругу просто «Романовной» и, не стесняясь, оказывал ей все знаки внимания.

Имеются сведения, что Пётр с Екатериной устраивали даже совместные ужины со своими фаворитами – с Понятовским и Воронцовой. Якобы, они проходили в покоях Великой княгини. После, удаляясь на свою половину, Пётр шутил: «Ну, дети, теперь мы вам больше не нужны».

Его симпатия к Воронцовой была так велика, что он не скрывал своего намерения жениться на фрейлине Воронцовой. Историки предполагают, что Пётр III откровенно побаивался своей жены, а с Романовной ему было спокойно и комфортно. К тому же она разделяла его забавы: наследник престола любил играть в солдатики и устраивать в своих покоях представления, используя в качестве действующих лиц своих слуг. В этих увеселениях добродушная Романовна всегда поддерживала его.

Стоит отметить, что ее сестра Екатерина, наоборот, была на стороне жены Петра. Оказывая той симпатию и почтение, она всячески старалась избегать общества Елизаветы и будущего наследника.

В своих «Записках» Дашкова вспоминала: «Однажды, отозвав меня в сторону, он удивил меня своим замечанием, вполне достойным его нехитрой головы и простого сердца ‹…› „Дитя мое, — сказал он, — вам бы не мешало помнить, что водить хлеб-соль с честными дураками, подобными вашей сестре и мне, гораздо безопаснее, чем с теми великими умниками, которые выжмут из апельсина сок, а корки бросят под ноги».

Несмотря на предостережение, Екатерина сделала свой выбор, став сподвижницей будущей императрицы Екатерины II. Неоднократно в своих воспоминаниях, она называла себя наиболее активной участницей государственного переворота 1762 года, благодаря которому та пришла к власти.

После Петра

Своего царствования Петр III Фёдорович дожидался почти 20 лет, а продержался на нем всего 186 дней: в 1762 году он вступил на престол после смерти Елизаветы Петровны.

Существует версия, что заговор против него начал складываться еще задолго ее до смерти. Неприязненные отношения между супругами уже не были не для кого тайной. Накануне Петрова дня 28 июня Петр III отправился Петергоф для участия в больших празднествах, в резиденции его не встретила Екатерина Алексеевна, главный организатор этого торжества. Императору доложили о ее побеге ранним утром в Петербург с гвардейским офицером Алексеем Орловым. Стало ясно, что события приняли критический оборот, и подозрения в измене подтвердились.

В этот же день Петру III пришлось подписать отречение от российского престола. Он был арестован и отправлен в Ропшу, где через несколько дней умер. По официальной версии причиной смерти был приступ геморроидальных коликов, усилившийся от продолжительного употребления алкоголя.

Мстить сопернице пришедшая к власти Екатерина II не стала. Она, конечно, уволила Воронцову от двора и лишила её придворного звания камер-фрейлины, объявив также незаконным награждение её орденом Св. Екатерины, но при этом решила помочь материально. Она назначила Романа Воронцова наместником Владимирской, Пензенской и Тамбовской губерний. Его благосостояние так стремительно росло, что в народе он получил прозвище «Роман — большой карман». В свою очередь она приказала ему определить дочь, выделив ей часть своего имения, «чтоб она уже ни с кем дела не имела и жила в тишине, не подавая людям много причин о себе говорить».

Через пару лет после переворота, в 1765 году, Елизавета Воронцова вышла замуж за полковника, потом статского советника Александра Ивановича Полянского. Когда на свет у них появился сын, то крёстной матерью его стала сама императрица Екатерина II.